Вместе с тем в Венгрии обстановка опять изменилась не в пользу Священной лиги. В сентябре 1604 года турецкие войска отвоевали Пешт. Кроме того, очень скоро венгры убедились, что ''освободители'' ведут еще хуже турок. Императорская власть потребовала, чтобы все землевладельцы, имевшие собственность в освобожденных районах, предоставили документальные свидетельства законности своих прав. Тем, кто смог это сделать, было предложено заплатить репарацию за ущерб, принесенный Австрии войной. Таким образом, многие поместья были проданы с аукционов иностранным генералам, аристократам и армейским снабженцам. По сути вся ''освобожденная'' территория была передана на разграбление. Многие венгерские дворяне были вынуждены покинуть свои имения, и уйти в горы или в области, занятые турками. Что привело к тому, что симпатии венгерского общества оказались на турецкой стороне. Результаты этого не замедлили сказаться на ситуации уже в самом ближайшем времени. Наиболее острой была обстановка в Трансильвании, где правление Рудольфа II так и не получило поддержки населения. И с течением времени число недовольных габсбургским управлением только увеличивалось. Императорский двор не торопился с выполнением союзнических обязательств и не оказал Трансильвании должной помощи в борьбе с Портой. Более того, императорские войска Георгия Басты грабили местное население и творили бесчинства. Вопреки договору1595 года, Георгий Баста преследовал протестантов, разрушал их церкви – началась контрреформация. По стране прокатилась волна политических репрессий, трансильванские магнаты, недовольные Габсбургами, бежали из своих владений, которые потом конфисковывались и передавались немцам. Положение Трансильвании осложнили голод и чума, поразившие в это время княжество. Трансильванские сословия, не смирившись с приходом к власти Габсбургов, начали поиски нового князя, который смог бы возродить страну и вернуть ей независимость от императора. Это оказалось довольно сложной задачей. В течении двух лет трансильванская политическая элита не могли найти подходящей кандидатуры князя. Во время восстания против Михая Витязула и Георгия Басты самые авторитетные семьи Трансильвании погибли. Наследник Сигизмунда Батори был еще слишком молод. Вождь трансильванских эмигрантов Габор Бетлен не пользовался популярностью с самой Трансильвании. Среди кандидатов, достойных княжеского титула, чаще всего упоминались двое – Стефан Чаки и Стефан Бочкам. Причем последнего из претендентов поддерживала трансильванская эмиграция. Стефан Бочкаи родился в 1557 году в небольшом венгерском городе Коложваре. Род Бочкаи принадлежал к той части магнатов, чьи интересы – в силу расположения земельных владений – были связаны как с Трансильванией, так и с Венгрией. Являясь родственником князя Трансильвании, Стефан Бочкаи с юных лет был объектом пристального внимания как Габсбургов, так и сторонников независимости княжества: их интересовало, какую позицию он в дальнейшем займет. Детство и юность Бочкаи, как и многие представители известных венгерских фамилий, провел в Вене и Праге при императорском дворе – Габсбурги пытались воспитать молодых венгерских дворян верными сторонниками свой династии. Поэтому за Стефаном Бочкаи на долгие годы сохранилась репутация горячего приверженца Габсбургов. Этому способствовала и его служба в качестве посла трансильванского князя при дворе Рудольфа II. В самой Трансильвании Стефан Бочкаи также занимал ряд важных постов: был ишпаном комитата Бихар, командующим гарнизоном Надьварада. Однако настоящая слава пришла к Стефану Бочкаи во время войны с Османской империей. Он вместе с князем Михаем Витязулом одержал ряд важных побед над турками. В 1595 году именно Бочкаи возглавил трансильванское посольство в Прагу, увенчавшееся заключением антиосманского союза. Габсбурги оценили его мужество, военный и дипломатический таланты – он был награжден землями и деньгами. Несколько позже, по предложению императора Рудольфа II, Стефан Бочкаи поехал в Трансильванию в качестве неофициального представителя Габсбургов. Однако его дипломатическая деятельность в княжестве продолжалась недолго: трансильванские сословия – как сторонники, так и противники Габсбургов – не доверяли Бочкаи. Одни считали его шпионом Рудольфа II, другие недолюбливали за верность князю Сигизмунду Батори, которому Бочкаи не раз помогал вернуться на трон. Поддержка, оказываемая Стефаном Бочкаи Сигизмунду Батори, не устраивала часть сословий Трансильвании, которые видели в этом причину нестабильности в княжестве. Вмешательство Бочкаи стоило некоторым противникам князя власти, а иногда и жизни. В ноябре 1600 года Стефан Бочкаи, обвиненный в шпионаже и государственной измене, был арестован. Однако вскоре его выпустили из тюрьмы и выслали из княжества. У него конфисковали все владения в Трансильвании.
Вернувшись к императорскому двору, Стефан Бочкаи впал в немилость у Рудольфа II. Он был арестован по тем же обвинениям, что и в Трансильвании, и заключен под стражу а Праге, где в ''почетном плену'' провел два года (В 1600-1602 гг. Габсбурги особенно активно пытались утвердить свою власть в Трансильвании. Возможно, Рудольф II предполагал, что в противостоянии императора и Батори Бочкаи встанет на сторону князя. Стремясь обезопасить себя, Рудольф II на время изолировал Бочкам. В 1602 году генерал Баста утвердился в Трансильвании, и Бочкаи уже не представлял опасности для Габсбургов). Выпущенный на волю в 1602 году, лишенный монархом почти всех своих венгерских владений, он стал persona non grata как для Габсбургов, так и для трансильванцев. Стефан Бочкаи сразу же удалился в свое имение недалеко от Варада. Возможно, он так и прожил бы остаток жизни в уединении, отвергнутый всеми, вдали от двора и политики, если бы не стремительно разворачивавшиеся события в Трансильвании. Еще весной 1604 года Габор Бетлен предложил трансильванским сословиям избрать на пустовавший княжеский престол Стефана Бочкаи. Удивительно, но сословия, еще два года назад обвинявшие последнего во многих преступлениях, теперь благожелательно отнеслись к выдвижению его кандидатуры. Однако одного согласия трансильванских сословий было не достаточно. Для того, чтобы стать трансильванским князем, Стефан Бочкаи должен был заручиться поддержкой султана. Ведь только Порта, приняв Бочкаи как князя Трансильвании, а, следовательно, и своего вассала, могла помочь ему самому и его сторонникам в борьбе с Габсбургами. Великий везирь Лала-Мехмед попросил Бочкаи сообщить ему свои планы как претендента на трон. Бочкаи совместно с Бетленом сформулировал конкретные условия договора с Портой, которые были одобрены султаном. В итоге Лала-Мехмеду было поручено заключить с ними союз. Султан обещал оказать Стефану Бочкаи военную помощь против Рудольфа II. Вероятно турки предполагали, что Бочкаи, преданный императором и посаженный им в тюрьму, не пойдет на соглашение с Габсбургами и будет до конца защищать свои и османские интересы в Трансильвании. Имперский генерал Джакомо Бельджойозо, находящийся с императорскими войсками в княжестве, узнал о планах турок вторгнуться в Трансильванию и нанес опережающий удар по лагерю трансильванских эмигрантов в Темешваре, который считался оплотом всех смут. Никакого военного значения нападение на лагерь эмигрантов не имело, зато большие проблемы в дальнейшем вызвало то, что солдаты Д. Бельджойозо захватили часть переписки Стефана Бочкаи с Габором Бетленом и султаном, которая могла бы погубить потенциального князя, если бы ее прочел Рудольф II. Напуганный таким поворотом дел и возможными репрессиями со стороны императора, Стефан Бочкаи обратился за помощью к своим друзьям и пересказал им содержание пропавших писем. Его сторонники решили, что надо использовав обещанную султаном помощь оказать вооруженное сопротивление Бельджойозо, если генерал начнет военные акции против Бочкаи. Но один из сторонников Бочкаи, капитан крепости Сент Йобб, побоявшийся открытых военных действий против Габсбургов, выдал Бельджойозо планы трансильванцев. Оказалось, что генерал впервые слышит о пропавшей переписке Бочкаи и о его договоре с Портой. Оповещенный таким образом о планах претендента на трансильванский трон, в октябре 1604 года Бельджойозо попытался захватить крепости Стефана Бочкаи, чтобы подавить мятеж в зародыше. Однако с первого раза штурм крепостей не удался. Имперский генерал, не заинтересованный в их длительной осаде, пошел на переговоры. Он предложил Стефану Бочкаи сдаться, поехать к императору в Прагу и больше не бороться за трансильванский трон. Одновременно Бельджойозо направил капитанов своих гайдуков в лагерь Бочкаи, чтобы переманить на свою сторону гайдуков последнего и тем самым лишить его части военной силы. Эта дипломатическая миссия закончилась переходом всех гайдуков на сторону Стефана Бочкаи. Союз гайдуков и Стефана Бочкаи был закреплен в Октябрьском дипломе. В нем говорилось, что гайдуки под началом Бочкаи будут сражаться ''за Отечество и правую веру''. Таким образом, осенью 1604 года Стефан Бочкаи нашел своего первого союзника – гайдучество – в войне против Габсбургов. Однако имевшихся у него в наличие сил и союзников было недостаточно, чтобы противостоять династии: армия Бельджойозо наступала, османы были заняты и не могли прислать своевременную помощь, гайдуцких войск не хватало. Положение Бочкаи могла изменить только поддержка серьезных союзников. События того времени в Венгрии и политика Рудольфа II помогли Стефану Бочкаи решить проблему. Сословия Верхней Венгрии (совр. Словакия) предложили ему совместные действия.
Положение Рудольфа II с течением времени осложнялось. Война с Портой затягивалась, присоединение Трансильвании вылилось в движение Стефана Бочкаи. Все это требовало от Габсбургов больших финансовых затрат; денег, собранных сословиями, не хватало. По монархии прокатилась новая волна конфискаций. Основной удар пришелся по владениям венгерских магнатов: самые богатые и авторитетные аристократы (часто сторонники Габсбургов) были обвинены в государственной измене и вероотступничестве. Поводом для открытого выступления части венгерских сословий стало требование генерала Бельджойозо, предъявленное им в сентябре 1604 года общему собранию верхневенгерских комитатов – собрать налог для оплаты комитатского войска. Этим Бельджойозо нарушил законы, согласно которым только Государственное собрание имело право вотировать налоги. Кроме того, верхневенгерские комитаты уже собрали и передали Сепешскому казначейству необходимую сумму. Верхневенгерские сословия обратились к Рудольфу II с протестом на действия генерала, и одновременно потребовали от суверена прекращения религиозных преследований и конфискаций имущества. Кроме того, верхневенгерские сословия выступили за отмену 22-й статьи действующего законодательства, по которому аннулировались все решения венгерских Государственных собраний. Таким образом, сословия хотели уничтожить не следствие, а причину всех действий центральной власти. В постановлении сословий говорилось, что они не только отказываются предоставить солдат и оказать военную помощь суверену, но и будут жить с ''правом ненаказуемой самозащиты''. То есть, сословия заявляли, что могут оказать вооруженное сопротивление Габсбургам на основе Золотой буллы 1222 года. Неизвестно, чем закончилось бы это первое серьезное выступление венгерских сословий, если бы они действовали одни. Однако к этому времени у них появился потенциальный союзник – Стефан Бочкаи. Известность Бочкаи в Венгрии и Трансильвании, его успешное выступление против Бельджойозо, большой военный потенциал (войско самого Бочкаи, трансильванская армия и отряды гайдуков) позволили верхневенгерским сословиям увидеть в нем достойного вождя их движения. Бочкаи же в условиях наступления императорского войска и занятости турок охотно пошел на союз с сословиями Верхней Венгрии. Одержав небольшую победу, Бочкаи обеспечил себе массовую поддержку. Города и крепости открывали перед ним ворота. И хотя его плохо организованные войска часто терпели поражения, габсбургский военачальник Георгий Баста, которому было предписано выступить против него, оказавшись во враждебном окружении, смог лишь медленно отходить на запад. Политика Габсбургов по отношению к венграм в этот переломный период как будто бы работала на Бочкаи: Рудольф II своими действиями способствовал тому, чтобы у его противника появлялись новые союзники. Захват императорскими войсками кальвинистких церквей заставлял принять сторону Стефана Бочкаи даже тех, кто боялся его связей с Османской империей и противостояния законному государю. Осенью 1604 года к Бочкаи присоединились сепешские города. Причиной этого стала начатая епископом Ф. Форгачем в Сепешском крае контрреформация. Пять сепешских городов отказались выполнить требования прелата вернуть католикам протестантские храмы и постановили присоединиться к движению Бочкаи. Таким образом, к концу 1604 года вокруг Стефана Бочкаи сплотились трансильванские, вержневенгерские сословия, сепешские города и гайдуки. Это была заметная политическая сила выражавшая чаяния значительной част венгерской нации. Восстанием Бочкаи и вызванным им ослаблением позиций Габсбургов не преминули воспользоваться турки, перешедшие в 1605 года в контрнаступление. 3 октября 1605 года туркам удалось снова занять Эстергом, освобожденный имперцами 3 сентября 1595 года. Более удачно шли дела у персидского шаха. Зиму 1604-1605 гг. шах провел в Тебризе, готовясь к летней компании. Турки, увидев разоренную землю, повернули назад и зазимовали в крепости Ван. Поход союзников шаха, кахетинских войск, в Ширван весной 1605 года закончился неудачей и гибелью царя Константина. Осенью Джелал-оглу Синан-паша начал новое наступление против персов и двинулся из Вана к Тебризу. 7 октября 1605 года у Суфиана происходит одно из самых крупных сражений в истории войн шаха Аббаса, во время которого военный талант Аббаса проявляется особенно ярко. Все сражение велось под его командованием. Шах Аббас так распределил основные силы и резервы, что сумел справиться с превосходящими силами противника, применяя неожиданные военные хитрости. Войскам шаха удалось захватить огромное количество трофеев, в том числе около 100 орудий. Сразу после этой победы шах Аббас посылает корпус Зульфугар-хана Караманлу на север с приказом осадить Гянджу, взять которую удалось только через 2 месяца, зимой 1606 года. Сам шах с главными силами преследует разбитую армию Джелал-оглу и берет Ван. До 1607 года персидские войска постепенно очистили от османов Ширван, захватывая после осад крепости (Гянджа, Баку, Шемаха). Были заняты и другие территории.
Впрочем, Россия после 1605 года активно в боевых действиях более участвует, направив все свои силы на закрепление уже занятых территорий. Из активных действий можно разве что отметить окончательную зачистку Буджака и вытеснение тамошних ногайцев за Дунай, и захват расположенной в устье Дуная турецкой крепости Измаил. В начале 1606 года, окончательно удостоверившись в невозможности в существующих условиях развить наступление на Турцию со стороны Кавказа, по приказу царя был выведен из Грузии отряд Телятевского. Внутри страны было произведено снижение налогов. Были отменены ''запросные деньги'' с купцов и монастырей за 1606 год. Снижен в два раза (до 350 юфтей) оклад стрелецких денег. Что было однозначно расценено населением, как окончание войны, хотя формально она и продолжалась. А в апреле 1606 года Дмитрий официально объявил о принятии им императорского титула, потребовав его признания от всех соседей, в первую очередь императора Рудольфа II. Вскоре султан предложил Бочкаи стать королем Венгрии и даже прислал ему корону. Но только гайдуки восприняли эту весть с воодушевлением. Сам Бочкаи, будучи трезвомыслящим политиком, прекрасно понимая, что силу и устойчивость ему может дать корона, полученная только из рук сословий. Поэтому он удовлетворился титулом князя Трансильвании. Сложившуюся ситуацию в Венгрии в тот период наглядно иллюстрирует тот факт, что на Пожоньское Государственное собрание, созванное Рудольфом II на январь 1605 года приехали представители только пяти комитатов и нескольких шахтерских городов. 21 февраля 1605 года на Государственном собрании Трансильвании Стефан Бочкаи был избран князем. В мае этого года после освобождения Надьсомбата (совр. Трнава) почти вся Верхняя Венгрия оказалась в руках восставших. А летом Стефан Бочкаи захватил ряд комитатов Задунавья, которые, кстати, оказали его войскам сопротивление – магнаты Задунавья остались верны Рудольфу II. В апреле 1605 года на фоне успешно развивающихся военных действий Стефана Бочкаи в Серенче было созвано Государственное собрание, которое провозгласило Бочкаи князем Венгрии. Расположив свой двор не в Дюлафехрваре (Альба-Юлии) – столице Трансильвании, а в городе Кашши (совр. Кошице) – столице Верхней Венгрии, центре верхневенгерского капитанства. Стефан Бочкаи назначил Сигизмунда Ракоци правителем Трансильвании, а сам, официально оставаясь князем, полностью переключился на венгерские дела. В мае 1605 года отряды гайдуков перешли границы Моравии, земли которой май-август 1605 года подверглись их постоянным нападениям. Так же ударам гайдуков подверглись Силезия и Нижняя Австрия. По свидетельству писаря Иржи Ховориа, ''гайдуки сжигали и разоряли все на своем пути'', убивали, не жалея ни детей, ни женщин; все кто мог бежать, ''прятались в лесах и горах, бросая свое имущество''. В июле 1605 года прибыла помощь от императора и чешских сословий. Во главе чешского войска Рудольф II поставил Адама Штернберга. Однако совместное выступление чешских и моравских войск не привело к быстрой победе над гайдуками. Разногласия между военачальниками – моравским земских гетманом Карлом Лихтенштейном и Адамом Штернбергом – ослабляли имперское войско. Вскоре, не получавшие жалования солдаты чешской армии начали возвращаться обратно в Чехию. Возникли проблемы с провиантом; денег, присланных в моравское маркграфство, не хватало на обеспечение всей армии. В начале августа на Моравию обрушились новые отряды гайдуков, которые теперь наступали не только по суше, но и по воде. Гайдуки оказались в нескольких верстах от Брно. Это венгерское наступление, как и ряд предыдущих, мораванам удалось остановить. Но ситуация по прежнему оставалась нестабильной. Положение Рудольфа II становилось все более сложным, он терпел поражения как от турок, так и от Бочкаи. В ходе войны с Османской империей Габсбурги потеряли часть венгерских территорий. Османы захватили некоторые крупнейшие города и крепости королевства – Эстергом (место пребывания примаса венгерской церкви), Эгер, Канижу, Пешт, Хатван и др. Из рук в руки переходили крепости Дьер, Секешфехервар т. д. Попытка Рудольфа II вернуть под свою власть Пешт не принесла успеха. Неудачей для императора обернулась и военная кампания в Трансильванском княжестве. Другому противнику императора – Стефану Бочкаи – удалось не только закрепиться в Трансильвании, но и занять значительную часть королевства: Верхнюю Венгрию и Задунавье. Кроме того, из-за набегов гайдуков были разорены моравские земли, финансовый кризис разрастался, у казны не хватало денег даже на вербовку адъютантов для сопровождения членов императорской семьи на Государственные собрания. Габсбурги боялись, что в результате восстания Стефана Бочкаи династия потеряет венгерскую корону. Однако, несмотря на это, идти на мирные переговоры со своими противниками глава дома австрийских Габсбургов Рудольф II не хотел. Он надеялся на скорый перелом в ходе войны с Османской империей и решил продолжить ее до победы. А вести переговоры о мире с мятежными подданными-протестантами император считал ниже своего достоинства, тем более, что в этом Рудольфа II поддерживал римский папа, испанский король, венгерские прелаты.
Исходя из таких настроений, Рудольф II созвал в Пожонь в апреле 1606 года венгерское Государственное собрание. Габсбургская сторона возлагала на него большие надежды. Рудольф II надеялся в Пожони привести к повиновению венгерские сословия. Венгерское духовенство рассчитывало на то, что наконец-то будет решен вопрос о ''спасении католической церкви'', и прелаты обратились к римскому папе с просьбой прислать в Пожонь нунциев. Однако пожоньское Государственное собрание не оправдало возложенных на него надежд. Между тем стремление к миру в государстве охватило в этому моменту уже все подвластные Габсбургам земли. Первыми этого потребовали моравские сословия. В этом вопросе их поддержали и чехи, и австрийцы; часть эрцгерцогов и венского двора также настаивали на заключении мира. Договор с венгерскими сословиями, подписанный в Вене 23 июня 1606 года, потребовал от Габсбургов соблюдения прав протестантов, назначения палатина, пост которого был вакантным в течение нескольких десятилетий, воздержания от назначения иностранцев на важные должности в венгерской администрации и признать обособленность Трансильванского княжества (Бочкаи смог убедить венгерские сословия в том, что пока Венгрия находится в ''руках более сильной нации, т. е. немцев... необходимо и полезно сохранить в Трансильвании венгерское княжество, так как это им [венграм] будет во благо и спасение''. Когда же Венгрия попадет в руки венгерского короля, Трансильвания воссоединится с королевством. А до тех пор обе они должны оставаться союзниками, не объединяясь.). Бочкаи, который тем временем отплатил гайдукам за помощь, предоставив им почти 10 тыс. земельных наделов с многочисленными привилегиями, был утвержден в качестве князя Трансильвании. В мирном договоре, которым завершилось первое антигабсбургское движение венгерского дворянства на условиях в высшей степени для него благоприятных, также оговаривалась необходимость окончания войны с турками. Порта под давлением восстания в Анатолии и боевых действий в Персии уже многократно с 1599 года выражала желание заключить мир. Теперь, когда восстание Бочкаи лишило империю Габсбургов остатка сил, ситуация созрела окончательно. Мирный договор, подписанный 11 ноября 1606 года в Житватороке, сохранял статус-кво (т. е. Габсбурги оставляли за собой малые территориальные приобретения, завоеванные в самом начале войны, а туркам отдавали Эгер и Канижу). Вместо ежегодной дани император теперь выплачивал только одноразовую компенсацию в размере 200 тыс. форинтов и признавался во всех отношениях равным султану. Кроме того, Порта, согласившись, что венгерские землевладения на границах ее завоеваний освобождены от турецких налогов, не смогла запретить венгерского налогообложения на землях своей провинции. Представители России пытались добиться включения в Житваторокский мирный договор и русских условий мира. Но не будучи поддержана императором Рудольфом II, русская делегация смогла добиться лишь заключения только официального перемирия сроком на год. Но уже в июле 1607 года турки были вынуждены пойти на возобновление переговоров с русскими. Связано это было с тем, что первый этап турецко-персидской войны (до июня 1607 года) окончился полной победой Персии. Весь Азербайджан, Восточный Курдистан, Армения и Восточная Грузия попали под владычество шаха Аббаса I. Кроме того внутри страны все же огонь крестьянского восстания не погас. Именно в 1603 году, когда в результате предательства руководителей оно почти прекратилось, в районах Айдына, Сарухана, Бурсы, Аданы, Карамана и в ряде других областей Анатолии возникло сразу несколько новых очагов повстанческого движения. Наряду со сравнительно небольшими отрядами, насчитывавшими до тысячи повстанцев, действовали и крупные соединения численностью от 3—5 до 10—15 тыс. человек. Несколько десятков тысяч крестьян оказалось в войсках бейлербеев Халеба и Карамана, начавших борьбу с центральной властью. В короткий срок численность повстанцев в Анатолии достигла исключительной по тем временам цифры — около 200 тыс. Особенно опасным для правительства стал очаг восстания в районе к западу от Анкары, где действовали отряды во главе с крестьянином Календер-оглу. К моменту нового подъема повстанческого движения в Анатолии Календер-оглу имел десятилетний опыт вооруженной борьбы. А к лету 1607 года он уже считался одним из наиболее значительных и авторитетных вождей повстанцев. Под его водительством собралось около 30 тыс. человек. Календер-оглу захватил большую территорию в Западной Анатолии, а его отряды достигали берегов Эгейского и Мраморного морей. Сделав свою ставку в Бурсе, вождь повстанцев не скрывал намерения ликвидировать власть династии Османа в Анатолии. В этих условиях у турок было два пути: либо двинуть освободившиеся после окончания войны со Священной Римской империей войска на север, для отвоевания Северного Причерноморья, но при этом фактически отдать персам и мятежникам всю восточную часть своей державы, либо пойти на заключение мира с Россией и бросить свои главные силы на сдерживание шаха и подавление мятежников. Турки выбрали второе. Проводимые в Бухаресте переговоры в декабре 1607 года увенчались подписанием мирного договора, по которому Россия получала все Северное Причерноморье, Прикубанье и Молдавию. Османская империя отказывалась от своего сюзеренитета над Крымом, но оговаривала сохранение духовного главенства султана над крымскими татарами. К России отошли так же ключевые крымские крепости Керчь, Еникале и Кафа. И султан признал императорскую (падишахскую) титулатуру русского царя. Впрочем этот мирный договор никого не обманывал. По сути он был лишь наспех составленным документом о перемирии. Было ясно, что с одной стороны Османская империя не смирится с потерей своих северных владений, а с другой стороны – Русское государство не получало от него всего что хотела. Но главным было то, что стороны получали по нему пусть и краткую, но все же столь необходимую передышку перед последующей схваткой.
Отправлено: 15.12.07 13:47. Заголовок: Часть IX Под шелест..
Часть IX Под шелест знамен
Конец XVI - начало XVII века ознаменовались в Европе резким хозяйственным подъемом. Прекращения пылавших несколько десятилетий религиозных войн благоприятно сказались на европейской экономики, которая отреагировала на установившийся мир бурным экономическим ростом. Наиболее это заметно было в Испании, где после разгрома Англии и умиротворения Нидерландов прекратился начавшийся было упадок производительных сил. Прекращение войн в Европе позволило испанскому королю Филиппу II снизить налоги (в первую очередь алькабалу - налог с продаж) и восстановить эмбарго (отмененное в 1566 году в связи с необходимостью финансировать военные компании в Европе) на вывоз золота и серебра из страны, что вновь вынудило иностранных купцов (прежде всего генуэзцев и нидерландцев), лишенных таким образом возможности вывозить свою выручку полученную от продажи в Испании своих товаров за рубеж и вкладывать их в испанскую промышленность и коммерцию. Результатом чего стал резкий переход к буму в испанской экономике. Доступность сырья обеспечивало массовое производство сукон, шёлковых и хлопковых тканей, отличавшихся высоким качеством. Севилья, расцвет которой покоился в первую очередь на её положении центра торговли с американскими колониями, являлась крупнейшим центром торговли, банковского дела и промышленности. В её предместьях производились сукна, мыло, фарфоровые изделия и шёлк. Толедо — одном из крупных промышленных городов — в начале XVII века выработкой сукон и шёлковых тканей было занято более 50 тыс. ремесленников и наёмных рабочих. Толедо славился также производством оружия и обработкой кож. По объёму производства и в особенности по качеству своих тонких сукон одно из первых мест занимала Сеговия – в ряде ее мастерских было занято по 200—300 рабочих. Керамическая промышленность была развита, кроме Севильи, в Малаге, Мурсии, Талавере и других городах. В северной части Испании благодаря обилию месторождений развивалось горное дело. Испанская металлургия не только удовлетворяла потребностям страны, ее армии и флота, но и направляла железо на экспорт, в частности в соседнюю Францию. По соседству, на верфях Бильбао, Сантадера и Ла-Коруньи строились и оснащались сотни морских судов различного тоннажа. В сельском хозяйстве преобладали скотоводство, садоводство и технические культуры, и строго говоря, сельское хозяйство Испании не удовлетворяло собственной потребности в зерновых. Хлеб ввозился из Сицилии, затем из России. Впрочем, благодаря обилию скота мясо с овощами и пикантными приправами преобладало на испанском столе. Важное место в финансовой системе Испании занимают банки, служащие поддержанию финансов огромной империи и их беспрерывному функционированию. Испанская армия, состоявшая по большей части из чрезвычайно многочисленного мелкого дворянства – идальго – обеспечивалась высоким денежным жалованием, и в обстановке частых войн нужно было регулярно, ежемесячно платить войскам и флотским экипажам. Банкиры были необходимы Католическому королю, ибо они преобразовывали в постоянный поток поток прерывистый, доставлявший в Севилью американский белый металл. Эту нишу в Испании заняли итальянцы, в первую очередь генуэзские аристократы - Гримальди, Пинелли, Ломеллини, Спинола, Дориа. Все они принадлежали к старому дворянству (nobili vecchi) республики св. Георгия., и в значительной степени сливались с испанской знатью, получив титулы грандов и пребывая по большей части при испанском дворе (из них кстати в реальной истории вышел наиболее прославленный испанский полководец эпохи – маршал Спинола). Эти несколько фамилий контролируют финансовый рынок империи. Для своих все более и более широких операций они организовали ярмарки денег и ценных бумаг, так называемые безансонские, которые с 1579 года будут долгое время проходить в Пьяченце. С того времени они одновременно стали и хозяевами богатства Испании, государственного и частного, и как бы рикошетом—хозяевами всего богатства Европы, по меньшей мере поддававшегося мобилизации богатства. В Италии каждый будет играть на безансонских ярмарках и ссужать испанским банкирам деньги, даже не ведая об этом. Процветание Испании и высокий уровень жизни ее населения обеспечивались не только выгодным положением страны и обилием денег в обороте. Испания стала первой в Европе классической колониальной империей, строившей благополучие метрополии за счет колоний. С одной стороны налоги в этих провинциях были на порядок выше, чем в Испании, с другой стороны – устанавливались высокие цены на испанские товары с одновременным запретом на ввоз аналогичных иностранных товаров. Именно на этой системе во-многом строились и роскошь испанской знати, и процветание испанских мануфактуристов, и относительно высокий уровень жизни их наемных рабочих. Правда процветание Испании носило и обратную сторону – поскольку сами испанцы не слишком охотно шли работать на мануфактуры (как писал один из иностранцев – даже нищие испанцы смотрели на работу по найму как на деяние унижающее их достоинство, предпочитая этому умирать от голода или погибнуть на поле боя), то испанские промышленники были вынуждены обратиться к массовому завозу рабочей силы из других стран. В начале XVII века только в Мадриде в ремесленных мастерских и мануфактурах трудилось более 40 тыс. французов (вкл. женщин и детей), не считая итальянцев и германцев. Расширение как сукноделия, так и увеличения экспорта шерсти вызвало необходимость в увеличении пастбищ для овцеводства за счет отъема земли у крестьянских общин, что вынуждало крестьян массово покидать свои деревни и отправляться в за океан, в американские колонии. Одним из наиболее важных столпов могущества Испанской монархии были ее отношения с Португалией. Португальцы проложили все океанские дороги и инициировали все колониальные экономики, позднее развитые испанцами; продвижение испанцев в этих областях было почти неотличимо от вклада португальцев. Португальское производство сахара на островах Атлантики, а потом в Бразилии отозвалось испанским производством сахара в Аталантике. Таким же образом обращение к африканской работорговле, впоследствии использованное также испанцами, дало Португалии преимущество, которое она не утрачивала и позже. Действительно, даже когда работорговля формально была уже в чужих руках, именно португальцы вывозили золото и серебро из испанской Америки для оплаты рабов. Именно португальцы основали европейскую торговлю специями из Восточной Азии. Поэтому после объединения корон Португалии и Испании в 1580 году Испания оказалась в трудной ситуации вынужденного уважения к португальскому первенству в большинстве областей коммерческой деятельности. Путем контроля над работорговлей португальцы совершали важные вмешательства в экономику испанской Южной Америки. В 1588 году докладывалось, что в торговле через Буэнос-Айрем ''каждодневно португальские суда приходят с чернокожими и товарами''. Не смотря на то, что португальцам в объединенном королевстве приходилось соревноваться с итальянскими финансистами, имевшим преимущества в торговых контрактах с Азией, тем не менее португальским финансистам удалось держаться за идущую торговлю пряностями. Многие из них перебрались на жительство в Индию, в португальскую метрополию на Гоа. В памятной записке, посланной Филиппу IV в 1620-е годы, они утверждали, что они главная поддержка и опора испанской монархии, ''отправляя в Восточные Индии бесчисленные корабли с товарами, чьи таможенные пошлины флот поддерживают и королевство обогащают; Бразилию поддерживают и машины для получения сахара для всей Европы производя; торговлю Анголы, Зеленого Мыса и других колоний поддерживая, от коих Ваше Величество столько пошлин уже получили; рабов в Индии для из службы отправляя и по всему свету путешествуя и торгуя''. Важным фактором жизни в объединенной Испанской монархии была религия. В стране могли проживать только католики. Всякий человек заподозренный в ереси привлекал к себе внимание инквизиции. Которая, впрочем, не была той ''кошмарно-ужасной организацией'', какой ее впоследствии рисовали европейские ''гуманисты''. Человек представший перед судом инквизиции вовсе не был обречен. Часто суд заканчивался оправданием обвиняемого. Более того, когда обвиняемому предлагали на выбор: предстать перед ''светским'' судом или инквизицией, он предпочитал инквизиционный трибунал – в этом случае у него был шанс оправдаться, в то время как ''светские'' суды однозначно бы осудили бы ''еретика''. При поступлении на службу также обращалось внимание на ''чистоту крови'': места в церковном аппарате и на государственной службе были доступны исключительно ''старым христианам'', чистым от всякого пятна и примеси ''скверной расы'', т. е. лицам, которые не насчитывали среди своих предков ни одного мавра или еврея. При поступлении в военно-учебные заведения и в ряде других случаев требовалось представление документального свидетельства о ''чистоте расы''. Что, однако, не всегда закрывало путь на верх для ''грязнокровок''. Так, например, испанский король Филипп II поощрял браки испанцев с морисками, и не препятствовал карьерному росту потомству от этих связей. Сам термин ''Испания'' употреблялся для обозначения всех государств Иберийского п-ва, что отразилось и в официальных документах. Филипп II был первым правителем, выпустившим [в Лиссабоне] декрет ''к сим королевствам испанским'', включавшим также Португалию, с поглощением которой власть испанского короля распространялась на Индию, Индонезию и Китай. Во всех смыслах это была вершина могущества Испании, империя которой, чья протяженность поражала воображение, была величайшей и богатейшей в мире. Испания контролировала производство золота и серебра в Новом Свете, ее португальские и атлантические солеварни производили большую часть морской соли, потребляемой на Западе; через Бразилию испанцы контролировали большую часть сахара, доступного Европе. И отбросив термин ''монархия'', всегда употреблявшийся испанцами для обозначения союза своих народов, испанские интеллектуалы начинали употреблять (хоть и осторожно) термин ''империя''.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 19
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума