Отправлено: 18.02.06 16:21. Заголовок: Австро-Венгрия в XVI веке (сборник)
или МаксимилианI, король Римский и Венгерский
Извиняюсь за долгое отсутствие, работа сейчас отнимает все время. Но небольшая альтернатива родилась.
В 1492 году скончался славный венгерский король Матьяш Хунъянди, оставив Венгрию на вершине могущества. Казна была полна (за годы его правления доходы казны выросли с 250 до 500 тыс. форинтов), военные силы внушительны. Кроме военных отрядов короля и баронов (бандерий) и мобилизованного дворянства Матьяш содержал наемную армию - «черное войско» наемников, состоявшее из тяжеловооруженной кавалерии и пехоты, а также из отрядов, имевших боевые повозки гуситского типа и артиллерию - 20 тыс. кавалеристов, 8 тыс. пехотинцев и 9 тыс. боевых повозок. Кроме того, еще 8 тыс. солдат были постоянно расквартированы в замках и укреплениях великолепно организованной южной линии венгерской обороны. Королевская власть была сильна, буйные венгерские бароны после 2 жестко подавленных Матьяшем мятежей притихли. В претендентах на опустевший трон недостатка не было. Венгерского престола добивался Максимилиан Габсбург. Его право на это предусматривалось договором от 1463 г., подписанным Матьяшем и Фридрихом III. С другой стороны на корону претендовал король Чехии Владислав Ягеллон, чья мать была внучкой Жигмонда и сестрой Ласло V. Владислава поддерживал его отец – король Польский и вел. князь Литовский КазимирIV. Претензии Максимилиана были самыми обоснованными, и именно с ним можно было связывать надежды на помощь против турок (активизации которых ожидали сразу после смерти Матьяша), но господствующие сословия прежде всего хотели получить такого короля, контроль за которым находился бы в их руках. Этому требованию идеально соответствовал Владислав, прозванный в Чехии «король добже», за то что соглашался с любым предложением своих вельмож. Он был коронован как Уласло II, но при условии подписания предвыборных обещаний, в частности об отмене всех нерегулярных налогов, займов и других «вредных нововведений» Матьяша. Максимилиан, имевший сильную партию среди венгерской знати, начал военную кампанию, освободил Вену и другие австрийские земли, в свое время отнятые Матьяшем у его отца ФридрихаIII, но тут у него кончились деньги, ни имперский рейхстаг, ни Швабский союз не оказали ему финансовой помощи для ведения войны вне территории СРИ, и Максимилиану пришлось отказаться от претезий на венгерскую корону. Правление Владислава стало периодом стремительного упадка королевской власти. Вся власть в королевстве перешла к дворянскому сейму, который отказался вотировать налоги, и регулярная армия Матьяша была распущена. Развал достиг таких масштабов, что в 1521 Белград был осажден и взят турками, и венгры не сумели собрать войско для отпора. При Мохаче венгерская армия насчитывала не более 25000 бойцов, и проигрыш этой битвы стал концом королевства.
Итак, альтернатива: Максимилиану в решающий момент удалось пополнить казну – рейхстаг вотировал-таки имперский налог, либо, например, Владислав оказался должником Вельзеров, и Фуггеры, обеспокоенные возможностью того, что став королем Венгрии Владислав передаст их концессии на разработку серебряных рудников Словакии конкурентам, выдали кредит Максимилиану. Короче у Максимилиана оказалось достаточно денег не только на продолжение кампании, но и на то, чтобы вовремя перекупить наемное войско Матьяша. Магнаты поддерживающие Владислава разгромлены, и Максимилиан вступает на венгерский трон.
Впрочем смена «великого канцлера» не привела к кардинальным переменам в правительстве. На местах остались подобранные Василием и Федором Романовым главы важнейших приказов – думные дьяки Иван Грамотин, Петр Третьяков, Богдан Сутупов, Иван Чичерин. А главное - оставался на прежнем месте человек, обладавший к этому времени пожалуй наибольшим, хотя и негласным влиянием в государстве – думный дворянин, коммерции советник, глава Приказа Большой Казны и глава Хлебного Приказа Федор Иванович Андронов.
Он родился в семье мелкого торговца из Погорелого Городища. Этот небольшой тверской городок (еще в XVI веке носивший гордое имя Держеславль) стоял на пересечении торговых путей, соединяющих Псков и Великие Луки с Москвой, Тверью и Ярославлем. Главным товаром его отца Ивана Андронова были лапти - товар, пользовавшийся в то время большим спросом. Федор Андронов расширил семейный бизнес: он стал скупать по деревням кожи и перепродавать их скорнякам. Дело оказалось настолько выгодным, что вскоре под его контролем оказалась почти вся торговля кожей в западных районах Руси. Коммерция Федора пошла с еще большим успехом, когда местный воевода порекомендовал молодого предприимчивого купца в качестве помощника членам гостиной сотни – высшей купеческой корпорации «гостей», занимавшегося торговыми операциями царского двора и внешнеторговыми операциями. При регентстве Анны Стефановны и канцлере Борисе Годунове Андронов вошел в эту привилегированную корпорацию. Борис не задолго до смерти поручил ему Большую Казну.
Андронов стал во главе финансового ведомства в тяжелое время – доходы от посреднической торговли с востоком с перемещением торговых путей на Средиземное море были потеряны, Персидская компания обанкротилась. Андронов предпринял комплекс мер по компенсации потерь за счет вывоза на запад чисто русских товаров – хлеба, леса, льна, пеньки, кож, смолы, поташа и др. По его почину на Новгородчине были расширены посевы льна и конопли, производство парусины и канатов. Был организован вывоз хлеба, хотя и в ограниченных количествах. Наконец Андронов монополизировал торговлю сибирскими мехами. Меха и хлеб доставлялись на запад на «государевых кораблях», и сбывались там агентами компаний. Операции «гостиной сотни» при Федоре приняли невиданные ранее масштабы внутри страны – в частности он регулярно организовывал скупку хлеба в южных колонизируемых уездах с последующей его продажей не только за рубеж, но и внутри страны, на севере.
Князь-регент Василий очень ценил Андронова, занявшего при нем в русском правительстве достаточно сильную и самостоятельную позицию. Голицын, недолюбливая «торгового мужика», не мог без него обойтись. Даже в Константинополе ценили Андронова, и Димитрий, направляя пасынка в Москву, рекомендовал ему московского казначея в качестве советника.
В конце 1616 года Андронов подал молодому царю свой «ливонский проект». Андронов предлагал распространить московскую хлебную монополию на вассальную Ливонию. В отличии от Новгородчины Ливония плодородна и является вторым после Польши экспортером хлеба на запад. Проект предусматривал запрет для ливонских дворян продавать хлеб иностранным купцам – они могли продавать его только русской «гостиной сотне». Ливонский хлеб должен был доставляться на Запад на русских кораблях и продаваться непосредственно местным хлеботорговцам, исключая голландское посредничество. Конечно же, писал Андронов, формально это будет нарушением прав Ордена, но у России достаточно силы, чтобы заставить ливонских вассалов принять новые условия сосуществования. Возможные жалобы ливонцев императору и рейхстагу СРИ Андронов не считал опасными, ибо после падения дома Габсбургов оценивал потенциал СРИ крайне невысоко – новый император по его мнению не обладал ни властью, ни авторитетом в Германии. Единственным осложнением будет недовольство Голландии, которая и так с большим неудовольствием смотрит на русскую систему гос. монополий и на появление «государевых кораблей» в своих портах. Но возможные голландские демарши можно будет парировать союзом и торговым соглашением с Англией. Следующим этапом внешней политики Андронов полагал войну с Польшей, которая все равно неизбежна в связи с возобновлением Сигизмундом притеснений православной Церкви. Завоевание Белой Руси и Риги даст возможность организовать вывоз хлеба из Белой Руси и Смоленщины и подавить польскую конкуренцию. Положение главного хлебного поставщика Европы при сохранении государственной монополии на экспорт должно было дать русскому государству доходы, многократно превосходящие утраченные прибыли почившей Персидской компании.
Иван счел нужным проконсультироваться с Константинополем, но Димитрий пришел от проекта в восторг. Решение было принято.
В апреле 1617 на собранном в Дерпте ливонском ландтаге брат канцлера князь Андрей Голицын объявил «государеву волю». Для пущего впечатления во все портовые города Ливонии – Ревель, Гапсаль, Пернов – были введены русские гарнизоны, а в Пскове и Нарве сосредоточены два сильных войсковых корпуса. Тем не менее ландтаг разразился протестами и был распущен. Андрей Голицын ввел в Ливонию русское войско и фактически отстранил магистра и капитул от власти в стране. Таможни в гаванях изъяли из ведомства ливонских властей и передали особому управлению во главе с присланным Андроновым дьяком Иваном Безобразовым. Безобразов организовал во всех портах конторы «гостиной сотни», и ливонские помещики за неимением иного выхода вынуждены были продавать урожай этим конторам. Хлеб тут же грузился на «государевы корабли», отплывавшие на запад. Груз был столь обильным, что судов не хватало, и тогда Андронов ничтоже сумняшеся договорился с англичанами о фрахте кораблей.
Возмущение деловых кругов Голландии не имело предела. Балтийская компания понесла значительные убытки. Раздавались призывы топить русские и зафрахтованные английские корабли в Северном море. А совет голландских торговых компаний уже обсуждал проект бойкота русских товаров за счет увеличения вывоза хлеба и «лесных товаров» из Польши и Швеции, но в конце концов счел его невыгодным. Подсчитав все за и против, Голландия решила было смириться с новым положением. Но решение это так и не успело войти в силу – начавшаяся в 1619 русско-польская война и быстрые русские успехи напугали голландцев перспективой полного русского завоевания Польши и соответственно – полной монополизации Россией восточно-европейского хлебного рынка. С началом польской войны единой мыслью деловых и властных кругов Голландии стало одно – «надо остановить московита».
Война с Польшей назревала давно. Сигизмунд с удвоенной энергией продолжил антиправославную политику покойного короля Казимира. Епархии, переданные православным, после смерти очередного епископа замещались униатами, и к 1615 в Западной Руси оставался всего один православный епископ – Иеремия Тиссаровский во Львове. Но мало того, Сигизмунд в самом ВКЛ пошел на то, на что не решался Казимир – развязал открытое преследование православных. Польские солдаты с обнаженными саблями принуждали в храмах народ преклонять колена и ударять себя в грудь по обычаю римскому и читать Символ Веры о Святом Духе неправославно. Храмы насилием отнимали и объявляли униатскими. Духовенство латинское переезжало от храма к храму в повозках, в которые впрягали до 20 и более человек, вместо скотов. Те храмы, прихожан которых никаким насилием не могли вынудить к унии, были отданы в аренду еврееям; ключи храма и колокольни перешли в еврейскую корчму.
На сейме 1616 волынский депутат Лаврентий Древнинский говорил: «Каждый видит ясно, какие великие притеснения терпит этот древний русский народ относительно своей веры. Уже в больших городах церкви запечатаны, имения церковные расхищены, в монастырях нет монахов — там скот запирают; дети без крещения умирают; тела умерших без церковного обряда из городов, как падаль, вывозят; мужья с женами живут без брачного благословения; народ умирает без исповеди, без приобщения. Неужели это не самому Богу обида, и неужели Бог не будет за это мстителем? Не говоря о других городах, скажу, что во Львове делается: кто не униат, тот в городе жить, торговать и в ремесленные цехи принят быть не может; нельзя мертвое тело погребать, нельзя к больному с Тайнами Христовыми открыто идти. В Вильне, когда хотят погребсти тело благочестивого русского, то должны вывозить его в те ворота, в которые одну нечистоту городскую вывозят. Монахов православных ловят на вольной дороге, бьют и в тюрьмы сажают"».
Древнинский так закончил так свою речь: "Уже двадцать лет на каждом сеймике, на каждом сейме горькими слезами молим, но вымолить не можем, чтобы оставили нас при правах и вольностях наших. Если и теперь желание наше не исполнится, то будем принуждены с пророком возопить: "Суди ми, Боже, и рассуди прю мою"".
Суд Божий приближался: русины были не одни среди врагов своей веры и народности, за ними стояло обширная и могущественная "Священная Римская Империя Русского народа".
В 1614 в Константинополе скончался патриарх Рафаил, и его преемником при содействии Димитрия был избран Кирилл Лукарис. Владыка Кирилл, начиная свою церковную карьеру экзархом Руси, а научную – ректором Острожской Академии, с самого начала уделил западнорусским делам особое внимание. Казимир и Сигизмунд старались назначать в Раду ВКЛ исключительно католиков, дабы минимизировать влияние православных на государственные дела. Благодаря такой политике к 1618 году в литовской Раде остался только один православный сенатор – князь Михаил Вишневецкий. Но именно он по пресечении рода Острожских был могущественнейшим магнатом Западной Руси. Ему принадлежала вся оставшаяся за Литвой часть Киевщины – староства Овручское, Житомирское и Брагинское, ему же – княжество Вишневец на Волыни. Князь поддерживал связи с Константинополем благодаря женитьбе на дочери назначенного Димитрием господаря Молдавии Иеремии Могилы княжне Раине. Вишневецкий оставался последним могущественным «столпом православия», и именно к нему обратился Лукарис, когда решил назначить для управления западнорусской Церковью полномочного патриаршего экзарха. Экзархом был назначен архимандрит Киево-Печерской Лавры Иов Борецкий. Ему были даны чрезвычайные полномочия от лица патриарха – управлять западнорусской Церковью, распоряжаться ее имуществами, рукополагать епископов. При поддержке Вишневецкого Иов явился в пределы ВКЛ и обосновался в издревле принадлежавшем Лавре городке Полонное на территории владений Вишневецкого. К празднику Успения Пресвятой Богородицы 15 августа 1618 г. съехалось в Полонное множество знатнейшего духовенства, шляхты и представителей братств. Скорбя о бедственном положении сиротствующей русской митрополии, все стали просить экзарха рукоположить епископов, на что у него есть патриаршие полномочия. Опираясь на постановления последних сеймовых конституций, определявших свободу восточного вероисповедания, экзарх рукоположил десять епархиальных архииереев. Восстановление православной киевской иерархии встревожило униатских епископов. Тотчас они подали донос Сигизмунду III, что Иов Борецкий и другие посвященные им епископы суть не кто иные, как московские шпионы и возмутители русинов, что самое посвящение их без королевского разрешения есть нарушение и презрение высшей правительственной власти. Без всякого исследования доноса король немедленно велел разослать универсалы, где все новопосвященные епископы объявлены были изменниками, которых следует ловить и представлять королевскому суду. Этого было достаточно, чтобы у врагов православия развязались руки, и на православных обрушились неистовые гонения. По всем городам ВКЛ стали захватывать православных купцов и горожан, бросать в тюрьмы и предавать истязаниям. Судебные протесты не принимались. Толпы вооруженных чем попало католиков и униатов во главе со студентами иезуитских колледжей врывались в храмы и избивали верующих с криками «изменники, изменники, Русь нечестивая». Дело как правило заканчивалось отнятием храма на унию.
Король потребовал от Вишневецкого выдать патриаршего экзарха, но князь отказался. Тогда в его владения двинулось польское кварцяное войско. Выхода у Вишневецкого не было – он призвал на помощь казаков и со всеми своими владениями попросился в подданство Димитрия.
Венеция постоянно держала на Крите военную эскадру, которая должна была патрулировать воды, но не могла угнаться за быстроходными пиратскими судами.
А зачем? Шёлка не так много, перевозить можно конвоями. А если в конвое пойдёт десяток кораблей класса галеон-галеас, ему никакие пираты не страшны. До Венеции 4 конвоя в год можно обеспечить на одних и тех же кораблях.
А если в конвое пойдёт десяток кораблей класса галеон-галеас
Столько небыло. Галеоны Венеция в РИ практически не строила - на Средиземном море они вообще при местных ветрах были малоэффективны, чистые парусники стали преобладать в средиземноморских флотах только когда парусные суда научились ходить круто к ветру, а этого пока нет. Галеасов же (чрезвычайно дорогих как в постройке так и в эксплуатации плавучих крепостей) во всем венецианском флоте и было немногим более десятка. Послать их всех в конвои нереально - нужно наблюдать за испанцами, а на Адриатике есть другие пираты, так же охотящиеся за торговыми судами - хорватские "ускоки".
С отрядами же в 5-6 кораблей численности казаки справлялись в РИ на Черном море на обычных чайках, что зарегистрировано у турецких и украинских хронистов и описано у Грушевского. И это на чайках - а здесь у них суда "алжирского" типа.
Вольга С.лавич пишет:
цитата:
Шёлка не так много
Везут не только шелк, а вообще все, что можно ценного везти с востока.
Согласно словарю Брокгауза и Эфрона самоназвания русины, как нации нет. Есть самоназвание русин (если человек говорит конкретно о своем личном национальном происхождении). А в качестве самоназвания народа употреблялся термин русские.
Зима 1618-1619 ушла на концентрацию войск. Московское царство сосредотачивало 2 армии – в Смоленске и Великих Луках – для вторжения в ВКЛ. С момента разгрома Османской империи московская армия уже почти 20 лет находилась в состоянии «почивания на лаврах». Победа над страшными турками внушила русским ореол непобедимости, и русские военные деятели не очень следили за военными новшествами на западе (впрочем для данной войны это было не столь важно - польская армия придерживалась той же «венгерской» тактической школы, которую ввел в России Михаил Глинский). Самой армии при Василии уделялось немного внимания. Регулярные сборы и обучение дворянского ополчения прекратились, городовые стрельцы превращались в ополченцев, и фактически только московский стрелецкий корпус оставался боеспособным формированием «на уровне». Петр Басманов, назначенный с воцарением Ивана Юрьевича начальником Разряда, за три года сумел подтянуть дворян и провести несколько массовых сборов и учений. Почти все военнообязанные дворяне за эти три года успели пройти по году регулярной службы в воссозданном «жилецком» корпусе.
Басманов возглавил смоленскую армию, тогда как сосредоточенным в Великих Луках корпусом, предназначенным для удара по Полоцку, командовал Шеин. Кроме того отдельный корпус Трубецкого был направлен на юг, на усиление армии Димитрия, задачей которого был разгром коронных поляков. Димитрий располагал относительно небольшой, но отлично обученной, опытной и боеспособной армией, во главе которой стояли талантливые полководцы – князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский и валашский господарь Михай Храбрый (отметивший в 1618 свое 60-летие). Кроме того к его армии должны были примкнуть запорожские казаки во главе со своим гетманом Петром Конашевичем-Сагайдачным, и Крымские Ногаи во главе с ханом Джанибеком. Поляки, до сих пор с Россией почти не сталкивавшиеся, отнеслись к войне спокойно и с уверенностью в своих силах. Они вспоминали битву при Зноймо, где польские гусары разгромили сильнейшую в Европе армию императора МаксимилианаII, вспоминали и победу короля Владислава над армией Ивана Грозного в Литве. Кварцяное войско было значительно усилено, созвано посполитное рушение. Во главе армии стал один из героев битвы при Зноймо, старик Жолкевский. Литвины, гораздо лучше знавшие, что такое «московская война» испытывали явное беспокойство. Канцлер Лев Сапега и гетман Кароль Ходкевич до конца пытались предотвратить войну, и проклинали короля, все же втравившего ВКЛ в это самоубийственное столкновение. Самым страшным было даже не очевидное превосходство в численности московских армий над войском ВКЛ, а социально-политическая ситуация внутри княжества, населенного в основном православными русичами. Всем было ясно, что после последних гонений горожане-русины не станут «боронить» города против единоверцев. Но гораздо страшнее было настроение огромной массы порабощенных крепостных крестьян. Сельский люд отлично знал о московских порядках, и с нетерпением ожидал освобождения от фольварочного рабства. «Хлопы молят Бога, чтобы пришла Москва» - с ужасом писал канцлеру Сапеге польный гетман ВКЛ Госевский.
модераторЗащитник Маори и всех угнетенных народов, убийца Кортеса и Кошевой Атаман Первого Ранга
Отправлено: 18.02.07 17:13. Заголовок: Re:
georg пишет:
цитата:
Благодаря такой политике к 1618 году в литовской Раде остался только один православный сенатор – князь Михаил Вишневецкий. Но именно он по пресечении рода Острожских был могущественнейшим магнатом Западной Руси.
То есть Вы здесь форсируете обуниативание Западной Руси? Это польский ответ на усиление Московской Руси? Георг, помните о Сагайдачнойм, и о том, что именно он продавил возвращение к православному обряду и под его давлением были наново избраны православные владыки в возвращенные епархии. Петро Кононович и здесь не должен изменить своей политике. Так что если Вы полагаетесь на Кирилла в делах духовных, то не только Михайло Вишневецкий, но и авторитет Сагайдчного должен сыграть здесь свою роль. И еще: Еремия у Вас переметнется в католичество или вспомнить о проклятии матери (она навеки прокляла каждого своего потомка, коли тот переметнется в латинскую веру)?
Сагайдачный - гетман войска Запорожского. А оно - помните - в этом мире находится уже за пределами польско-литовского государства (как и Киев), и соответсвенно никакого влияния на его внутренние дела оказывать не может. Оно всего лишь первым начнет военные действия - когда Вишневецкий отдаст под протекцию войска свои владения в киевском полесье.
Сталкер пишет:
цитата:
Вы здесь форсируете обуниативание Западной Руси?
Если я и форсировал, то всего лет на 5, не более. Все действия по "обуниативанию" - из РИ.
Сталкер пишет:
цитата:
Еремия у Вас переметнется в католичество или вспомнить о проклятии матери
Еремия ведь родился ЕМНИП где-то в 1612, здесь на момент перехода его отца в русское подданство он мелкий еще. Вырастет в православной стране, при Константинопольском дворе, возможно (если Петр Могила как в РИ пойдет в монахи) - Иеремии еще и княжение в Молдавии дадут. Вопрос "олатынивания" князя здесь вообще не встанет.
модераторЗащитник Маори и всех угнетенных народов, убийца Кортеса и Кошевой Атаман Первого Ранга
Отправлено: 18.02.07 17:52. Заголовок: Re:
georg пишет:
цитата:
Если я и форсировал, то всего лет на 5, не более.
Я к тому, что еще в середине 17-го века многие сенаторы из ВКЛ, емнип, все еще были православными. Ну да ладно, не силен в этой материи, чтобы аргументированно возражать. Да и не хочу, если честно, поскольку попросту подавлен Ващим уровнем эрудиции и прекрасным историческим полотном, которое разворачивается передо мной. Желаю, чтоб и дальше Вы не выдохлись!
Весной 1619 вторжение началось. Войне был придан характер священного освободительного похода. За мародерство и насилия на освобождаемых русских землях в армии была введена безусловная смертная казнь. Тысячи священников и монахов сопровождали войска в качестве «политработников». Армия Басманова, с которой шел и царь Иван Юрьевич, вторгшись в Литву со стороны Смоленска, штурмом захватила Оршу. С другой стороны Шеин подошел к Полоцку. Местное православное население благодаря «подвигам» нового униатского епископа Иосафата Кунцевича было охвачено тотальной ненавистью как к унии, так и к поддерживавшему ее режиму. Как только русские войска появились у Полоцка, в городе вспыхнуло восстание. Королевский гарнизон некоторое время отсиживался в замке, но, видя приготовления к штурму, капитулировал. Вслед за Полоцком сдался и Витебск. На юге, в Поднепровье, вспыхнуло мощное крестьянское восстание, возглавляемое православным шляхтичем Романом Ракутовичем (да простит меня покойный Короткевич за плагиат, но не смог удержаться от использования сюжета «Седой легенды»). Повстанцы овладели рядом замков, а в июле вступили в Могилев, присягнувший царю. Горки, Пропойск, Кричев один за другим сдавались отрядам Ракутовича, превратившимся в нешуточную силу. В конце июля Ракутович явился в царский лагерь, был принят в службу и пожалован воеводством Мстиславско-Могилевским.
В Орше царь Иван огласил царский манифест, призывающий «всю Русь православную» вставать «за веру и вольность». Объявлено было о безусловной отмене крепостного права на отвоеванных землях. Шляхтичи, перешедшие на сторону царя, должны были сохранить свои земли на московских условиях (лишение всякой власти над крестьянской «громадой» и ее землей, причем общинное самоуправление «громад» восстанавливалось, отмена всех прежних повинностей и получение с крестьян строго фиксированной денежной ренты). Желающим поступить на московскую службу было обещано «великое государево жалование». Города должны были сохранить магдебургию, но с удалением из магистратов католиков и униатов. Уния «грубная Богу всемогущему», подлежала безусловному уничтожению (насаждавших ее монахов-базилиан как русские войска, так и повстанцы в случае поимки просто резали).
Ходкевич, отойдя от Орши, внезапно атаковал авангард армии Басманова, возглавляемый князем Лыковым, и нанес ему тяжелые потери. Но вскоре старый гетман получил страшные известия – у него в тылу в Минском воеводстве поднялись «хлопы». Как и на Могилевщине во главе повстанцев стоял православный шляхтич – Андрей Валюжинич. Ходкевич вынужден был начать отход к Борисову. Меж тем Басманов, овладел сильно укрепленным Шкловом и соединился с подошедшим от Полоцка корпусом Шеина.
Теперь московский воевода начал стремительное преследование отступающей армии Ходкевича. 20 июля 1619 у местечка Шепелевичи Ходкевич вынужден был принять бой с наседавшим войском Басманова. Литовская армия сражалась отчаянно, старый гетман трижды водил своих гусар в атаку. Но превосходящие силы русской армии одержали решительную победу – 6 тысяч литвинов легло на поле боя, остатки литовской армии рассеялись в лесах. Разгром армии Ходкевича сделал ВКЛ беззащитным. Басманов устремился к Вильне. «Русь православная» взрывалась как перегретый котел. По всей Белой Руси полыхали крестьянские бунты, горели шляхетские имения и католические монастыри. Минск сдался войскам Басманова. 20 сентября 1619 московское войско подошло к Вильне. Защищать город было некому. Царь Иван Юрьевич торжественно вступил в столицу ВКЛ, приветствуемый православным населением.
Не менее успешно развивалось наступление на юге. Димитрий еще зимой сосредоточил войска на нижнем Дунае. Как только сошел лед и просохла степь, он двинулся в поход, перейдя Днестр в районе Бендер. Соединившись под Брацлавом с казаками и татарами, «василевс ромеев» двинулся в польскую Подолию. Расчет Дмитрия на раннее выступление оправдался – польское посполитное рушение еще только собиралось под Львовом, а гетман Жолкевкий со своей армией ждал подхода ополченцев в укрепленном лагере в районе Могилева-Подольского. Дмитрий, занял позиции напротив польского лагеря и так же окопался, а гетман Сагайдачный с казацким войском выступил на Волынь. Казацкий гетман предпринял стремительный рейд до самых Брод, всюду распространяя ложное известие, что Жолкевский разгромлен. Рушение во главе с королем Сигизмундом так и не решилось двинуться дальше Львова.
Как и в Белой Руси, по всей Волыни и Подолии полыхали крестьянские бунты. Горожане Острога изгнали администрацию своей госпожи – внучки славного князя Константина, но фанатичной католички Анны-Алоизы, и впустили в город казаков. Злочев, Константинов и ряд других замков Волыни перешли в руки Сагайдачного.
Меж тем старый коронный гетман, не получая известий от короля, двинулся на прорыв. Покинув лагерь, Жолкевский выступил на запад. Димитрий дважды атаковал его, но поляки, заняв позицию, отражали атаки. В начале июня к Дмитрию подошел корпус Трубецкого, двигавшийся из Киева через земли Вишневецкого на Правобережье. Жолкевский был уже под Смотричем. Но теперь, с подходом Трубецкого, у Дмитрия было решающее превосходство. 3 июня неподалеку от Смотрича армия Жолкевкого была окружена. Произошел ожесточенный «бой насмерть». В конечном итоге польному гетману Конецпольскому с остатками конницы удалось прорваться из окружения и пробиться на соединение с королем. Вся остальная польская армия была истреблена, погиб и сам старик Жолкевский.
Теперь Димитрий двинулся к Каменцу-Подольскому, каковой полагал «ключом короны Польской». Замки Каменца, расположенные на неприступных кручах, были «крепки зело», но император не пожелал оставлять в тылу столь мощную крепость. Осада Каменца затянулась до поздней осени. Польский гарнизон держался до последнего, отбив все приступы, и сдался в октябре, когда в крепости закончились порох и провиант.
В то время как император осаждал Каменец, старик Михай Храбрый с гетманом Сагайдачным и татарами двинулись на Волынь. Посполитное рушение, охваченное распрями и так и не собравшееся в полном составе, отошло к Замостью. Сагайдачный захватил Луцк, а к концу сентября – и Владимир-Волынский. Волынская православная шляхта во главе с «маршалком» князем Четвертинским присягнула императору, а воеводой Волыни был объявлен князь Михаил Вишневецкий.
Изумительно!!!! Мои поздравления. Это - манифик. Но! имею вопросы. 1. Андронов - лицо историческое? Я просто плохо разбираюсь в этом периоде. Он действительно чем-то отличился в РИ? 2. Если Украина - сфера влияния Ромеи, то как в Москве относятся к тому, что крестьяне (налогоплательщики) уходят фактически в Ромейское подданство? 3. С упорством маньяка - про демографию. А каково население Ромеи - окромя Константинополя? есть ли там крупные города? Правильно ли я понял, что Полоцк - крупнейший город ВКЛ? А что в демографическом плане из себя представляет Ливония?
Думаю в следующие выходные (работа блин). Впереди антирусское соглашение Франции и Нидерландов и война с европейской коалицией (в которую вовлекут Австро-Венгрию, Венецию и Швецию).
Mukhin пишет:
цитата:
Андронов - лицо историческое?
Да. И весьма талантлив был, сложись иначе - полезен бы был весьма государству Российскому. Лжедмитрий I возвел его в думные дьяки, но после его убийства ему пришлось бежать. Возглавлял приказ большой казны в Тушино у вора, затем был фактичесим автором "тушинской конституции", на которой бывшие тушинцы готовы были признать Владислава. А затем по логике событий - казначей Семибоярщины, польский прислужник, и наконец - казненный соборным приговором государственный преступник.
Я решил использовать его таланты на благо.
Mukhin пишет:
цитата:
Если Украина - сфера влияния Ромеи, то как в Москве относятся к тому, что крестьяне (налогоплательщики) уходят фактически в Ромейское подданство?
В Москве на царстве Иоанн. А он - и так император Ромейский, Димитрий - его соправитель. Пока Иоанн жив - Москва и Царьград просто не будут делить "сферы влияния". Я планирую его смерь бездетным и тогда - окончательный развод. Потомки князя-регента Василия Ростовского - на троне Москвы, и потомки Димитрия - Царьграда.
Пока по факту - украинские земли отходят под юрисдикцию Царьграда, белорусские - Москвы.
Mukhin пишет:
цитата:
С упорством маньяка - про демографию. А каково население Ромеи - окромя Константинополя? есть ли там крупные города?
Есть административные. Брацлавщина и земли между Днепром и Днестром Южнее Роси, а на левом берегу Днепра - РИ Полтавская губерния без Гадяча и Ромен - составляют со времен Грозного территорию войска Запорожского, а оно признает юрисдикцию Царьграда. Пока Иван жив - делится не будут, все равно он после Дмитрия становится единовласным императором. А вот после его смерти произойдет "развод" между Московией и Ромеей. И тогда возможен конфликт за Киев.
Русские военачальники праздновали победы. И никто не догадывался о мощной угрозе с запада – возникающей антирусской европейской коалиции. Инициатором создания этой коалиции стал бывший союзник России – Голландия. Здесь необходимо коснуться ситуации в Европе.
За прошедшие годы положение Голландии укрепилось еще более. Голландия располагала не только мощным флотом, но и сильной сухопутной армией, возглавляемой лучшим полководцем Европы – Морисом Оранским.
Морис стал фактически творцом нового явления в европейских армиях – профессионального кадрового офицера. До Мориса Оранского капитан являлся вождем и передовым бойцом своей роты. Вне боя занятий не было ни у начальников, ни у солдат. В лагере царило вино и азартные игры, которые занимали досуги. Учила молодого солдата исключительно рутина — лишь постепенно он перенимал сноровки ветеранов. Теперь от офицера потребовались знания: латынь, чтобы получить возможность изучать искусство древних, математика и техника, чтобы руководить атакой и обороной крепостей; офицер должен был стать квалифицированным специалистом в области строевого учения, т. к. теперь на него выпала задача — воспитать и обучить солдата, стать его творцом. Представители образованных классов перестали презирать военную службу и постепенно начали наполнять ряды командного состава. Морис Оранский ввел, как правило, требование — выслужить ценз — отбыть три года в должности, чтобы получить права производства и назначения на очередную высшую должность. Начало чинопроизводству было положено. В виду значительного увеличения работы, выпадавшей на офицера, число начальствующих лиц было увеличено; вместо 400-500 человек штат роты был сокращен до 100, на которых приходилось 28 офицеров и унтер-офицеров; увеличение процента начальствующих лиц привело к тому, что начальствующим в роте приходилось уплачивать столько же жалованья, сколько солдатам. Расходы увеличились вдвое, но зато, замечает Вальгаузен, полк в 1000 солдат Мориса Оранского стоил 3000 других солдат. Римский центурион возрождался в Европе.
Дальнейшие успехи Мориса Оранского в поднятии дисциплины и в подготовке офицеров позволили ему сократить число шеренг с 40-50 до 10, иногда даже до 6 шеренг, и попытаться воскресить манипулярный боевой порядок римского легиона в виде построения поротно. Пикинеры составляли в его армии 2/3, а мушкетеры -1/3. Пикинеры представляли центр, мушкетеры - крылья тех небольших единиц, на которые разбился боевой порядок Мориса Оранского. Строились преимущественно в три линии, по-видимому, с интервалами по фронту, придававшими боевому порядку шахматный вид. Мушкетеры могли прятаться за пикинеров, пикинеры второй и третьей линии могли запирать образующиеся в первой линии интервалы. Прочность этого хрупкого боевого порядка основывалась исключительно на дисциплине и доверии солдат к начальникам, на большой подвижности мелких частей, на уверенности управления.
В 1618 г. венецианский посланник в Нидерландах, Джироламо Тревизано, доносил, что постоянная армия в мирное время содержится в составе 30 тысяч человек и 3600 лошадей с возможностью ее резкого усиления в случае войны. "Я думаю, ни в одном государстве войска не содержатся в таком порядке, как здесь. Солдаты каждые 10 дней получают жалованье, уплата не задерживается ни на один час. Здесь царствует безусловное послушание при умеренной строгости по отношению к преступникам. Частные лица предлагают солдатам снять помещения в их домах. Города имеют от войск огромную прибыль".
Наличие великолепного корпуса кадровых офицеров «школы Мориса Оранского» позволяло в случае войны значительно увеличить численность армии за счет найма. Мало того, голландские офицеры, нанятые или командированные своим правительством, могли подтянуть на нужный уровень армию дружественного и союзного Нидерландам государства – так например шведская армия Густава Адольфа была создана и обучена голландскими офицерами.
Русские победы вызвали в Голландии панику. На основании донесений своих агентов о ходе боевых действий курфюрст Морис Оранский заявил депутатом Штатов, что в будущем году окончательный разгром Польши неизбежен. На практике это означало возможность полного завоевания Россией Польши вместе с ее вассалами – Курляндией и Пруссией. Было очевидно, что в этом случае вся балтийская хлебная торговля пойдет через русскую «гостиную сотню», и на русских торговых кораблях. В этом случае голландской «Балтийской компании», пайщиками которой являлось большинство как богатейших купцов, так и правительственных лиц Нидерландов, угрожало банкротство.
В этой ситуации правительство и Штаты Нидерландов решили принять меры для спасения Польши. Морис начал по этому поводу переговоры со своими старыми союзниками – Францией и Венецией.
ГенрихIV уже несколько лет готовился к войне на востоке. Финансы Франции пострадали от предыдущей победоносной войны – не только был растрачен созданный Сюлли запас, но казна снова залезла в долги перед «финансистами», и огромные суммы уходили на оплату процентов по займам. В этой ситуации король приложил все усилия к достижению компромисса с Испанией. Переговоры 1615 увенчались успехом – было достигнуто соглашение о разделе сфер влияния в Европе. Франция признала Италию кроме Венеции безусловно испанской сферой влияния. В свою очередь Испания признала сферой французских интересов большую часть Германии. Обе державы договорились совместно поддерживать в Германии неприкосновенность прав и владений католической Церкви. Договор решено было закрепить двойным бракосочетанием – сын Генриха дофин Людовик должен был жениться на инфанте Анне (будущая королева Анна Австрийская), а дочь Генриха Елизавета – выйти замуж за наследника трона Испании инфанта Филиппа. Бракосочетание состоялось в Бордо в 1616 году. При этом произошло незаметное событие – давно отмеченный королем епископ Люсона Арман де Ришелье получил постоянную придворную должность штатного священника при дворе молодой дофины Анны Австрийской. С этого момента началось стремительное восхождение Ришелье - в том же году он был зачислен в государственный совет и назначен государственным секретарем. Для войны на Леванте необходим был флот, а для его создания – дополнительные средства. Добрый король решился нажать на высшие классы и провести 2 весьма непопулярные меры – опись и возврат незаконно захваченных знатью во время гражданских войн коронных земель и принудительное снижение процентов по займам. Недовольство знати и финансистов вылилось в заговор против короля, раскрытый в 1617. Глава заговора герцог д`Эппернон и несколько его соратников были обезглавлены на Гревской площади. В процессе расследования выяснилась причастность к заговору нескольких крупнейших откупщиков – финансовых тузов Парижа, являвшихся крупными кредиторами короны. Произведенное по этому поводу «потрошение денежных мешков» не только позволило аннулировать часть долгов, но и дало дополнительные средства на строительство средиземноморской эскадры, законченное в 1619.
Действия короля означали окончание политики компромисса и «баланса интересов» и начало жесткой централизации страны. Недовольна была высшая знать, лишенная в результате «редукции» незаконно приватизированных имений, недовольны и напуганы были «финансисты», недовольны были и гугеноты, встревоженные сближением с Испанией. Всех этих недовольных королевской власти еще предстояло сломить. И хотя простонародье, горожане, купечество, зарождающаяся промышленная буржуазия и католическая Церковь искренне поддерживали короля, но новая победоносная война была ему необходима. Война эта должна была защитить интересы французского купечества на востоке, и «дать дворянству кусок хлеба», предотвратив вступление массы провинциальных дворян в клиентелы враждебных королевской власти магнатов. Уже в сентябре 1619 антирусский союз был подписан. Франция и Нидерланды стремились сделать коалицию максимально широкой и предприняли попытку вовлечь в нее Священную Римскую Империю.
Сам император Фридрих тут же согласился, да и не мог поступить иначе. После гибели при Амберге герцога Фридриха Генриха Нассау единственным наследником Мориса Оранского оставался сам император Фридрих, сын сестры Мориса. Но утверждение его как наследника трона Нидерландов зависело от санкции Генеральных Штатов. Во время переговоров о союзе вопрос как раз стоял на повестке дня, и фактически активной помощью в создании коалиции Фридрих должен был заслужить будущую власть над Нидерландами. В ноябре 1619 был созван рейхстаг в Шпейере, на котором выступавшие одни за другим ораторы призывали немцев сплотится и остановить угрожающее Европе нашествие «новых гуннов». К этому времени множество отпечатанных в голландских типографиях антирусских памфлетов с красочными иллюстрациями, где варвары в мохнатых шапках поджаривали над кострами воткнутых на копья младенцев, уже ходило по Германии. Выступила и «депутация Ливонского Ордена» - группа ливонских дворян-эмигрантов, призывавших Германию придти на помощь угнетенной Ливонии.
Несмотря на то, что князья северо-востока, особенно курфюрст Бранденбургский Сигизмунд, опасавшийся захвата русскими войсками Прусского герцогства, заняли активную позицию в пользу войны, в конечном итоге рейхстаг не привел ни к чему. Депутаты подавляющего большинства княжеств и городов, посочувствовав ливонцам, благополучно прокатили и объявление войны от имени империи, и введение общеимперского налога на ее финансирование. Эффект пропагандистской шумихи был в значительной мере сбит выступлениями депутатов Любека, давно и весьма активно торговавшего с Россией. Неудача ожидала Фридриха и в Чехии. Чешский сейм после долгих дебатов отказался вотировать налоги на войну с Россией. Король мог использовать только 5тысячный регулярный корпус, который Чехия содержала под ружьем в мирное время – ибо командовавший им гетман Валленштейн по конституции подчинялся королю - но без всяких дополнительных ассигнований на его содержание.
Зато французской дипломатии удалось добиться крупного успеха на юге – вовлечь в коалицию Австро-Венгрию. Мелкое венгерское дворянство, пользовавшееся доходными должностями и военным жалованием при императорах-Габсбургах, с потерей Нидерландов лишилось всего этого, получив взамен лишь свободу драть глотку на сейме и комитатских собраниях и делать что угодно с крепостными. Но крепостные, как и земля в достаточном количестве, имелись у меньшинства – ведь по количеству дворян на душу населения Венгрия стояла на первом месте в Европе. Надежды на завоевание отпавших Нидерландов не было никакой. Поэтому брошенная в дворянскую среду идея завоевания новых земель на Балканах оказалась весьма популярной. Выступавшие на сейме дипломатические представители Франции, Венеции и папы сулили венграм Молдавию, Валахию и Болгарию, сулили возрождение АВИ как великой державы Европы, и в конечном итоге сейм проголосовал за войну. Для воздействия на короля Фердинанда были использованы иезуиты из его окружения, внушившие благочестивому государю, что помощь соседней гибнущей католической стране – его долг. Папа издал соответствующую энциклику, призывающую всех католиков спасать Польшу от нашествия схизматиков, и прислал Фердинанду освященный меч. Настроение сейма в сочетании с целенаправленным воздействием на верующую совесть короля достигли результата – Фердинанд подписал союзный договор.
Переговоры с папой и Австро-Венгрией вел Ришелье, и его заслуги были оценены по достоинству – весной 1620 король Генрих поручил ему портфель министерства иностранных дел с годовым окладом в 30000 ливров. Сан епископа обеспечивал ему при этом председательство в государственном совете.
На другом конце Европы голландская дипломатия добилась не меньшего успеха (хотя и не сразу) привлечением в коалицию Швеции. Положения этой страны следует коснуться особо. В то время как одни страны пытались изгнать голландцев, другие старались осуществить модернизацию, используя их опыт и капиталы. Дело в том, что голландские купцы эксплуатировали не только торговые, но и промышленные возможности других стран. Они не просто покупали товары, они создавали плантации, на которых производили табак или сахарный тростник, разрабатывали рудные месторождения и строили горные заводы. В наше время эту политику назвали бы политикой привлечения иностранных инвестиций; пример такой политики впервые показала Швеция. Швеция в те времена была бедной сельской страной с населением менее 1 млн. жителей; в этой стране снегов и лесов был лишь один значительный город, Стокгольм, в котором жили по большей части немецкие купцы. Швеция сохраняла патриархальные обычаи раннего средневековья: шведские крестьяне были свободными людьми, они владели землей и имели право носить оружие. Каждый зажиточный бонд мог записаться в дворянское сословие и стать рыцарем («фрельсе»); а основную часть войска составляло крестьянское ополчение - надо сказать, что Швеция была единственной страной Европы, где сохранилась всеобщая воинская повинность; по традиции, в феодальных странах война была делом рыцарей и наемников. Швеция была богата железными и медными рудами, но до начала XVII века производство металла было невелико, а металлургическая техника была архаической. Ситуация изменилась с приходом к власти короля Густава Адольфа (1611-1632), который положил начало реформам, изменившим облик страны. Густава Адольфа называют одним из основателем доктрины «просвещенного абсолютизма», он был одним из первых монархов, проводивших целенаправленную политику модернизации своей страны по голландскому образцу. Густав Адольф стал королем в трудное время – Швеция была разбита в Кальмарской войне. Ее флот был уничтожен датчанами, армия разбита, главный военный порт – Кальмар – захвачен. Густав Адольф, взойдя на трон, не имел никаких средств для продолжения войны, и вынужден был подписать тяжелый мир. Эльфсборг, единственный порт Швеции выходящий в Северное море, был удержан датчанами, и Швеция должна была выкупить его. Именно тогда Густав вступил в тесные отношения с Голландией – в обмен на выгодные лесные концессии в Норланде Балтийская компания предоставила ему льготный займ для выкупа Эльфсборга. Блестящие победы Мориса Оранского над считавшейся до того лучшей в Европе армией Габсбургов весьма впечатлили юного короля. Под влиянием шведского аристократа Якова Делагарди, служившего в армии Мориса и приобретшего там боевой опыт, король приступил к модернизации страны по голландскому образцу.
Густав Адольф настойчиво приглашал в Швецию голландских капиталистов, им сдавались в аренду рудные месторождения, шахты, горные заводы и зачастую давались монопольные права на производство и вывоз железа и меди. В 1613 году крупнейший голландский финансист Луи де Геер при посредничестве горного инженера Вильяма Беше взял в аренду железные рудники Финспанга; с этого времени началась быстрая техническая модернизация шведской металлургии. Из крупнейшего металлургического центра Европы, Льежа, были выписаны сотни мастеров, которые строили большие «французские» домны и вводили «валлонскую» ковку. Одновременно другой голландский промышленник, Гуверт Силентц, модернизировал медные рудники и заводы Фалуна, обеспечив резкое улучшение качества медного литья. Необходимо подчеркнуть, что вводимая в металлургии новая технология требовала очень больших капиталовложений и ее внедрение было невозможно без привлечения иностранных капиталов и иностранных специалистов. Голландские промышленники строили горные заводы в расчете на собственную прибыль, они получали эту прибыль за счет вывоза шведского металла и выкованного из него оружия. Король получал свою долю прибылей в виде пошлин с экспорта - однако вскоре выяснилось, что выгода государства заключается не только в пошлинах. Улучшение качества литья послужило толчком к быстрым и решительным переменам в военном деле, к тому впечатляющему процессу, который получил название «военной революции». Эта революция была связана, прежде всего, с появлением легкой артиллерии. В прежние времена качество литья было плохим, и это вынуждало делать стенки ствола настолько толстыми, что даже малокалиберные орудия было трудно перевозить по полю боя. Французская «3-фунтовая» (стрелявшая ядрами в 3 фунта) пушка весила 30 пудов и требовала запряжки из 4 лошадей - притом, что скорострельность и боевая эффективность этого орудия были очень низкими. Густав Адольф сразу же осознал, какие перспективы открывает перед Швецией улучшение качества литья - и приступил к целенаправленным работам по созданию нового оружия. Эти работы продолжались десятки лет; были выписаны лучшие оружейники Европы; король сам давал им технические задания и проводил испытания новых орудий на полигоне близ Стокгольма. В 1615 году Мельхиор Вумбрант создал так называемую «кожаную пушку»: тонкий медный ствол обматывался канатами и закрывался кожаным чехлом; эти 3-фунтовые пушки весили 7 пудов - они были в четыре раза легче прежних орудий. Но «кожаные пушки» быстро перегревались и выходили из строя; шведские оружейники продолжали свои эксперименты, и в 1616 году было создано всепобеждающее новое оружие - «полковая пушка», «regementsstycke». В отличие от «кожаной пушки», regementsstycke представляла собой цельнолитое медное орудие - при том же 3-фунтовом калибре эта пушка имела вес в 7-8 пудов. «Полковую пушку» могла везти одна лошадь; два-три солдата могли катить ее по полю боя рядом с шеренгами пехоты - и таким образом, пехота получала постоянную огневую поддержку. Стенки ствола «полковой пушки» были настолько тонкими, что она не могла стрелять ядрами - секрет regementsstycke состоял в том, что это была первая пушка, предназначенная для стрельбы картечью. Картечь изредка использовалась и ранее, но ее применение затруднялось трудностями при заряжании. Шведские оружейники создали зарядный патрон, плотный матерчатый мешок, куда помещались картечь и порох. Благодаря применению патронов «полковая пушка» обладала невиданной скорострельностью: она делала до шести выстрелов в минуту и буквально засыпала противника картечью. Морис Оранский мгновенно оценил это изобретение, тут же поставив полковую пушку на вооружение своей армии.
После изобретения regementsstycke в руках Густава Адольфа оказалось новое оружие - но нужно было создать армию, которая смогла бы использовать это оружие. Швеция была маленькой и бедной страной, в 1613 году доход королевства составлял 1,6 млн. рейхсталеров, на эти деньги можно было содержать не более 15 тысяч наемников. Естественный выход из финансовых затруднений состоял в использовании уникального шведского института - всеобщей воинской повинности. Густав Адольф упорядочил несение этой повинности, в армию стали призывать одного из десяти военнообязанных мужчин и срок службы был установлен в 20 лет. Однако, в отличие от наемников, рекруты-новобранцы представляли собой «сырой материал», поэтому приходилось уделять много времени их обучению - тем более, что их обучали новой голландской тактике, предусматривавшей использование полковых пушек и плотного ружейного огня. Для этой цели с санкции Мориса Оранского были навербованы голландские офицеры, за три года превратившие шведскую армию в первоклассную армию Европы.
В 1618 году Густав Адольф начал войну-реванш против Дании. За полтора года войны Дания была совершенно разгромлена на суше и Густав-Адольф оккупировал все Сконе. В 1619 Голландия направила в датские проливы свою эскадру, одновременно предложив посредничество в заключении мира. ХристианIV вынужден был принять продиктованные условия – свободный проход шведских судов через проливы, значительное снижение «зундской пошлины» (в чем были заинтересованы голландцы). Завоеванные провинции в Скандинавии были возвращены Дании, но взамен Швеция получила Готланд и герцогство Эзель (Моонзундские острова, отошедшие к Дании еще во время Ливонской войны). Голландия предложила переход к Швеции Эзеля с дальним прицелом – ориентировать блестяще себя зарекомендовавшего в военном плане короля Швеции на Ливонию.
Густав-Адольф был отнюдь не прочь завладеть Ливонией, которая могла стать житницей скудной урожаями Швеции. Но король выдвинул два предварительных условия – официальный отказ Сигизмунда от претензий на шведский трон и уступка Литвой Риги. Переговоры с польским королем по этому поводу затянулись и на момент начала кампании 1620 не закончились.
Для похода на помощь Польше король Франции выдвигал 10тысячный корпус, состоявший почти наполовину из швейцарцев. Другие 10 тысяч вербовал император Фридрих из немцев и чехов. Фридрих набирал свое войско на деньги, предоставленные Голландией. Голландская регулярная армия в походе участия не принимала, Морис держал свои лучшие силы в резерве «для того, чтобы король Дании вел себя спокойнее». Но практически все войска, набранные в этот 20тысячный экспедиционный корпус – как французские, так и немецкие – состояли из ветеранов предыдущей войны, сражавшихся под командованием Мориса и обученных линейной тактике, а часть недавно состояла на голландской службе. Снаряжен был корпус великолепно, и главное – на его вооружение были предоставлены Голландией знаменитые «полковые пушки» - оружие, в России практически неизвестное. Во главе корпуса был по рекомендации самого Мориса Оранского поставлен чешский гетман Альберт Валленштейн.
Согласно плану кампании Валленштейн должен был двинуться из Праги (куда весной стягивался его корпус) в Польшу. Голландия направляла в Балтийское море эскадру, которая, соединившись со шведским флотом, должна была захватить господство на Балтийском море. После этого предполагалась высадка шведской армии в Ливонии.
На юге венгры должны были начать наступление через Карпаты в Дунайские княжества, отрезав Балканы от России. Франция и Венеция меж тем направляли свои флоты в Эгеиду, а десантные войска сосредотачивались на Крите и в венецианской Албании.
Сербскому князю СтефануII король Фердинанд приказал поддержать венецианское наступление из Албании. Венгры сулили Сербии Македонию за участие в этой войне, но Петрович понимал, что в случае разгрома Ромеи венгры не долго будут терпеть государственную самостоятельность Сербии. Не отказывая Фердинанду официально, Стефан Петрович вступил в тайные переговоры с Димитрием.
Целью войны было объявлено возвращение России к границам Ивана Грозного. Польша и Литва должны были удержать довоенные границы, Ливония отойти к Швеции, Молдавия, Валахия и Болгария – к Венгрии, острова Эгеиды и Эпир – к Венеции. На территории Греции со столицей в Константинополе предполагалось создать «Греческую империю», императором которой должен был стать «законный наследник византийского трона» принц Карл де Невер, происходивший от католической Монферратской ветви Палеологов (от Федора Палеолога, сына императора АндроникаII и Иоланды Монферратской, принявшего католичество и унаследовавшего матушкино маркграфство в Италии). Фактически планировалось восстановление в Греции французской «Латинской империи» под протекторатом Франции.
Голландия направляла в Балтийское море эскадру, которая, соединившись со шведским флотом
А Дания его пропустит? Насколько я понимаю, эта война Дании не выгодна, поскольку больно ударяет по главному источнику ее доходов - "Зундской пошлине".
А кто ее спрашивать будет? При любом нелояльном действии Дании Морис Оранский пожалует в гости в Ютландию со своей армией. Датская же армия только что разгромлена шведами. К тому же и голландский флот на порядок сильнее Датского. Голландская эскадра пройдет через Большой или Малый Бельт, вовсе не справшивая позволения у короля Дании.
Сталкер пишет:
цитата:
А год смерти Валленштейна?
Еще не решил. В РИ Валленштейн, если бы его не убили, сам умер бы через пару месяцев - он страдал от сухотки спинного мозга (чем и объясняется его странная пасивность в последние месяцы).
"Альбрехт из Валленштейна всю жизнь, точнее с 1604 года, когда заразился так называемой венгерской болезнью, страдал недолеченным сифилисом, что в последний год его жизни привело к развитию tabes dorsalis - сухотки спинного мозга... Деформации скелета подтверждают исторически общеизвестные затруднения при ходьбе вплоть до неподвижности в последние годы жизни Альбрехта Валленштейна... За физическим недугом последовало вскоре и психическое расстройство, а следовательно, полное разложение личности герцога". Таково свидетельство врача Эмануэля Влчека, проводившего антропологическое исследование останков Валленштейна в 1975 году (из книги "О недугах сильных мира сего. Властелины мира глазами невролога" чешского писателя Ивана Лесны).
В Москве первоначально не придали значения идущим на западе переговорам. По плану кампании 1620 Димитрий, соединившись с казаками и ногаями, должен был отвоевать Галичину, а затем вторгнуться в Польшу. Московская армия должна была довершить покорение ВКЛ и так же наступать на Варшаву.
Первым забил тревогу Фома Кантакузин в Константинополе, получив через свою агентуру – греков диаспоры – известия о создании коалиции. А вскоре пришли изветия о вступлении в нее Австро-Венгрии, и наконец прибыли тайные послы сербского князя.
Россия в сущности пожинала плоды «головокружения от успехов» последнего десятилетия. Невменяемая внешнеполитическая позиция «блестящей изоляции», проводимая великой империей, привела к тому, что Россия осталась в Европе практически без союзников. Голицын приложил все силы к тому, чтобы привлечь в союз хотя бы Англию, но безуспешно. Король Джеймс готов был оказать помощь, но острый конфликт с парламентом делал для него невозможным проведение активной внешней политики. Яков I заключил мир с Испанией и изгнал из английских портов пиратские корабли - таким образом, он нажил себе в лондонских купцах, промышлявших пиратством, непримиримых врагов. Крестьяне поднимали восстания, и после одного из таких восстаний король Яков I запретил огораживания; с нарушителей запрета стали брать большие штрафы. Богатые купцы покупали земли и занимались огораживаниями, а "новые дворяне" участвовали в купеческих компаниях - поэтому оба сословия одинаково ненавидели короля. В то время как король предлагал новую войну с Голландией, пуританское большинство палаты требовало союза с ней и войны с Испанией. Конфликт углублялся и на военную помощь Англии рассчитывать не приходилось. Не удалось привлечь в союзники и Данию, над которой была занесена шпага непобедимого Мориса Оранского.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 80
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
)...
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума